Чернобыльцы Больница Щукинская
Здравствуйте, в этой статье мы постараемся ответить на вопрос: «Чернобыльцы Больница Щукинская». Также Вы можете бесплатно проконсультироваться у юристов онлайн прямо на сайте.
В данной статье речь пойдет о специфике ответственности за воровство из гаража и порядка действий при совершении данного преступления и порядка привлечения к уголовной ответственности. Вынесению постановления о возбуждении уголовного дела или об отказе в возбуждении дела предшествует проведение проверки по рапорту или заявлению потерпевшего. Ведь можно получить как штраф до 200 тыс рублей, так и лишение свободы до 5 лет.
Содержание:
Чернобыльцы Больница Щукинская
Чернобыльцы Больница Щукинская
По прибытии в Москву в радиологическом отделении ЦГ МВД СССР у меня обнаружились следы сильного радиационного загрязнения ступней и участка кожи на бедре. Дозиметрический прибор просто зашкаливал, при этом доктор, осматривавший меня, посчитал, что я привез с собой обувь и брюки из Чернобыля. Проверил, и все стало ясно. Обувь и одежда чистые. Пришлось долго и нудно мыть ноги дезраствором и срезать нити на них. И немудрено, ведь тушить пришлось в полукедах. Каждый заход в зону сопровождался полной сменой одежды и обуви в санпропускнике, и перед пожаром, когда в обычном режиме приходилось ходить на станцию постоянно, в санпропускнике были только хлопчатобумажные робы и полукеды.
– Перед пожаром никаких медицинских препаратов выдано не было, и лишь через несколько часов после завершения тушения медики передали нам так называемую йодную профилактику, которая уже никакого влияния не оказала. Сразу после выхода из помещения станции по окончании тушения почувствовал себя плохо. Было сильное головокружение, тошнота, поднялась температура тела, но, несмотря на это и на то, что В.M. Максимчук, которого после пожара уложили в госпиталь, сказал мне, чтобы я тоже срочно обратился за медицинской помощью и покинул зону, сделать это не удалось. Сначала пришлось долго и нудно докладывать «высокому начальству» об обстоятельствах тушения, а затем сменяющий меня представитель 1-го управления Главка полковник Трифонов попросил задержаться, чтобы ввести его в курс дела и передать смену.
Врачи не говорили чернобыльским пациентам, что они обречены
Поступали люди с разной степенью лучевой болезни, в том числе и крайне тяжёлые. Более половины пострадавших имели еще и лучевые ожоги. В первые несколько дней в нашу клинику поступило 237 человек с подозрением на острую лучевую болезнь. Двадцать семь из них погибли от несовместимых с жизнью лучевых поражений. Потом поступали еще пациенты, но те, у кого была подтверждена лучевая болезнь – 108 человек — в основном поступили в первые три дня.
Молоко с йодом – другое дело. При Чернобыльской аварии выделялся радиоактивный йод, и поэтому йодистые препараты назначали для уменьшения его воздействия на организм, а чтобы йод меньше раздражал желудок, запивали или смешивали с молоком. Йодистый калий — лекарственное средство, которое применяется при радиационных авариях при выбросах радиоактивного йода.
Лучевая болезнь в мирных условиях
2 марта 1982 года в селе Ново-Украинском Краснодарского края строители проводили газопровод, трубы проверяли дефектоскопом — строительным рентгеном. С его помощью в стенах и трубах находят трещины. В это время восьмилетняя Ира Кордуганова с подругой возвращалась из школы. Девочки проходили мимо стройки. «Рабочие пошли на обед, — вспоминает Ирина Кордуганова, — и оставили этот прибор на улице. А старшеклассники шли из школы и разбили его. Капсула оказалась на дороге. Я ее увидела и подумала, что это какая-то запасная часть от машины: блестящая, небольшого размера, сантиметров пятнадцать. Я подобрала ее, подумала, папе пригодится в хозяйстве».
Медсестра в бокс не заходит. Она работает через закрытое окошко из оргстекла, все процедуры делает через перегородку, с помощью специальных рукавов с резиновыми перчатками. Еду в боксы передают через особое окошко. Тарелка с едой дезинфицируется ультрафиолетом.
Чернобыльцы Больница Щукинская
Самого взрыва я не видела. Только пламя. Все словно светилось… Все небо… Высокое пламя. Копоть. Жар страшный. А его все нет и нет. Копоть оттого, что битум горел, крыша станции была залита битумом. Ходили, потом вспоминал, как по смоле. Сбивали огонь, а он полз. Поднимался. Сбрасывали горящий графит ногами… Уехали они без брезентовых костюмов, как были в одних рубашках, так и уехали. Их не предупредили, их вызвали на обыкновенный пожар…
«Мы стояли втроем, разговаривали, как вдруг — мне так показалось — послышался сильный выброс пара. Мы это не приняли всерьез: похожие звуки раздавались и до того дня неоднократно. Я собирался уходить отдыхать, как вдруг сработала сигнализация. Кинулись к щиту, а Легун пробовал выйти на связь, но никакой связи не было… Тут и произошел взрыв. Я бросился к окну. За взрывом последовал мгновенно следующий взрыв. Я увидел огненный шар, который взвился над крышей четвертого блока…»(Андрей Иллеш, Андрей Пральников. Репортаж из Чернобыля. М., 1987.)
Чернобыльцы Больница Щукинская
7. Принято решение Комитетом по здравоохранению Санкт-Петербурга при поддержке губернатора города Г.С. Полтавченко с начала нового бюджетного (финансового) года, т.е. с 01.01.2019года, перевести нас на амбулаторное и стационарное лечение из городской больницы № 20 (ГО № 20) в Госпиталь для ветеранов войн. Туда переводят и отделение радиационной профпатологии. Заведующий отделением Пучковский Кирилл Иванович и 4 врача — специалиста, которые изъявили свое желание перейти работать в отделении поликлиники Госпиталя, будут переведены и продолжат работать с нами. При поликлинике Госпиталя для ветеранов войн создаётся новое отделение профпатологии, аналогичное отделению на Авиационной.
По предварительной договорённости с начальником Госпиталя порядок обращения ликвидаторов за медицинской помощью будет установлен через поликлинику и вновь созданное отделение при ней. Амбулаторно-поликлиническое обследование и лечение в стационаре госпиталя начнётся с 01.01.2019г.
Отделение радиационной профпатологии
Санкт-Петербургский госпиталь для ветеранов войн убедительно просит врачей поликлинических отделений города беспрепятственно выдавать направление на консультацию в отделение профпатологии и амбулаторно-консультативное отделение госпиталя данной категории пациентов.
Отделение выполняет ряд задач, включающих организацию оказания специализированной медицинской помощи гражданам, подвергшимся воздействию радиации, вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС и приравненным к ним лицам; составление и реализацию индивидуальных программ реабилитации, диспансерное наблюдение прикрепленного контингента. Систематическое проведение обязательных предварительных, при поступлении на работу, и периодических медицинских осмотров лиц, работающих на вредном производстве, с целью определения профессиональной пригодности, проведение углубленных обследований по результатам предварительных и периодических профилактических медицинских осмотров, составление и реализация планов оздоровления групп риска, и другие.
Выставка «Чернобыль
Выставка «Чернобыль. 25 лет спустя» рассказывает о катастрофе на Чернобыльской АЭС 26 апреля 1986г. и включает в себя несколько проектов. Центральное место заняла серия снимков Сергея Шестакова «Поездка в будущее». Впервые на широкую публику были выставлены любительские документальные снимки, предоставленные из архивов Федерального медицинского биофизического центра им. А.И. Бурназяна ФМБА России. Дополнили экспозицию два документальных фильма известных режиссеров Александра Тычкова «Район действия – Чернобыль» и Роллана Сергиенко «Колокол Чернобыля». Музыкальным сопровождением этой документальной эпопеи стала симфония для органа «Quo vadis?» Микаэла Таривердиева.
А. Гуськова: «Писали мне простые люди: «у меня маленькие дети, они вырастут и спросят: был ли Чернобыль, а что сделала ты, мама? – научите, что сделать, чтобы я могла им достойно ответить», «может быть, нужна еще кровь (я перенес ожог, и моя кровь полезнее другой)?», «может быть, Вы примените такое средство, которое помогло когда-то мне при болезни? – я пришлю», «у меня особый мед он будет полезен». И много-много других волнующих писем. Из проходной звонили неизвестные люди: «где здесь сдают спинной (костный) мозг? – я готов».
Жизнь и смерть в Чернобыле (25 фото)
Замначальника электрического цеха Александр Лелеченко понимает, что в непосредственной близости от пожара находятся генераторы, наполненные водородом. Электролизная находится рядом с повреждённым реактором. Лелеченко останавливает подчинённых, лично входит в электролизную и в три приёма откачивает водород из генераторов. Сняв угрозу взрыва, Лелеченко теряет сознание. Скорая увозит его в больницу.
Через уличные громкоговорители и радиоточки в Припяти объявляют: «Уважаемые товарищи! В связи с аварией на Чернобыльской атомной электростанции в городе складывается неблагоприятная радиационная обстановка. Сегодня, начиная с 14:00, возникает необходимость провести временную эвакуацию жителей города…» Жителям велено собраться у подъездов и ждать транспорт. Вещей советуют брать по минимуму, обещая возвращение через несколько дней.
Чернобыльская тетрадь
«Утром 27 апреля по радио передали, чтобы не выходили из дома, не подходили к окну. Старшеклассницы принесли йодистые таблетки. В 12 часов сообщили уже определенней, что будет эвакуация, но не надолго — на 2—3 дня, чтобы не волновались и не брали много вещей. Дети все стремились к окну, посмотреть, что на улице. Я их оттаскивала. Было тревожно. Сама выглядывала в окно и поняла, что не все слушаются. На скамье возле дома сидела женщина, наша соседка, и вязала. Рядом в песочке играл ее двухлетний сынишка. А ведь там, как узнали потом, весь воздух, которым дышали, излучал гамма- и бета-лучи. Воздух был насыщен долгоживущими радионуклидами, и все это накапливалось в организме. Особенно радиоактивный йод в щитовидках, наиболее опасный для детей. Все время болела голова и душил сухой кашель.
«Мне и другим сказали, что эвакуация на три дня и что ничего брать не надо. Я уехала в одном халатике. Захватила с собой только паспорт и немного денег, которые вскоре кончились. Через три дня назад не пустили, Добралась до Львова. Денег нет. Знала бы, взяла бы с собой сберкнижку. Но все оставила. Штамп прописки в Припяти, который я показывала как доказательство, ни на кого не действовал. Полное безразличие. Просила пособие, не дали. Написала письмо министру энергетики Майорцу. Не знаю, наверное, мой халат, все на мне — очень грязное. Меня не измеряли. »
Чернобыльцы Больница Щукинская
Задача Совета — провести работу в целях обеспечения 100% охвата чернобыльцев. Необходимо оказать помощь медикам в обеспечении явки вызванных пациентов на прохождение диспансерного обследования, особенно в начальный период. Работа на этом направлении не должна проводиться бесконтрольно.
3. В соответствии с Распоряжением Комитета по здравоохранению от 28.05.2013 года № 207-р « Об утверждении порядка оказания медицинской помощи гражданам, подвергшимся воздействию радиации вследствие катастрофы на чернобыльской АЭС», в целях совершенствования оказания медицинской помощи гражданам указанной категории установлен порядок проведения углубленного (специального) диспансерного обследования и динамического диспансерного наблюдения.
Об утверждении порядка оказания медицинской помощи гражданам, подвергшимся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС (с изменениями на 28 декабря 2015 года)
3. Плановая консультативная, стационарная медицинская помощь и оказание высокотехнологичных видов медицинской помощи гражданам, подвергшимся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС, оказывается на основании направления в порядке, установленном Министерством здравоохранения и социального развития Российской Федерации и Комитетом по здравоохранению по профилю заболевания (распоряжение от 30.06.2008 N 361-р «Об утверждении Порядка направления пациентов на плановую госпитализацию в стационары взрослой сети системы обязательного медицинского страхования Санкт-Петербурга»).
2.2. Организовать направление на консультативно-диагностические обследования в ФГБУЗ «Всероссийский центр экстренной и радиационной медицины им.А.М.Никифорова» МЧС России граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС, в соответствии с приложением 3 к Распоряжению.
Забытый герой Чернобыля
Больше всех облучились ныне покойные профессор Киндзельский и заведующая отделением Нина Алексеевна Томилина. Тут нужно сказать, что в полости рта и желудках наших пациентов появились причинявшие боль эрозии, вызванные воздействием радиации. Эрозии во рту смазывали раствором дефицитной метиленовой синьки. Она хранилась у Нины Алексеевны. Каждый день больные выстраивались в очередь, и она лично выполняла процедуру. Нина Алексеевна больше других врачей находилась рядом с чернобыльскими пациентами и получила самую большую дозу облучения.
— К сожалению, нет. Поначалу мы даже не подозревали об опасности получить дозу радиации от больных. Узнали об этом случайно: радиологи периодически проверяли с помощью дозиметров наших пациентов, кто-то из медиков остановился рядом с прибором, и раздался тревожный звуковой сигнал. После этого случая врачей и медсестер, работавших с переоблученными, проверили в гамма-камере. Нам сказали, что норма военного времени не превышена. Однако приняли меры, чтобы хотя бы не нести радиацию своим детям, мужьям. Одежду, в которой общались с пациентами, оставляли на работе. Периодически сами ее стирали. Никто из врачей чернобыльский статус не получил. Из тех, кто тогда лечил у нас переоблученных, на сегодняшний день в институте работаю только я. Мы все пострадали от радиации. За минувшие годы я дважды перенесла онкозаболевания. Кстати, курс лечения проходила в палате, которую нам отремонтировали наши чернобыльские пациенты в благодарность за спасенные жизнь и здоровье.
Источник: https://firstjurist.ru/razdel-imushhestva/chernobyltsy-bolnitsa-shhukinskaya
6ая Больница На Щукинской Где Лечили Чернобыльцев
Где лечили чернобыльцев
Тем временем, киевские врачи сделали невозможное: за считанные часы они разработали и воплотили методику, благодаря которой лучевая болезнь и радиационные ожоги не стали летальными для сотен ликвидаторов.
Я смотрела по телевизору передачу про «черных туристов», молодежь, которая с интересом рассматривала брошенную технику, которая фонит до сих пор. А сколько этой техники было сброшено в металлолом, сколько переработано на металлургических заводах.
Клиническая больница №6
С течением времени проводились реконструкции зданий и достраивались дополнительные корпуса, но без сильного вмешательства в архитектуру главного здания. Все отделения отличаются повышенным уровнем комфорта и оснащены современным диагностическим оборудованием.
Молитва о чернобыльцах
В гостинице в первый же день дозиметристы меня замеряли. Одежда, сумка, кошелек, туфли, – все «горело». И все это тут же у меня забрали. Даже нижнее белье. Не тронули только деньги. Взамен выдали больничный халат пятьдесят шестого размера, а тапочки сорок третьего. Одежду, сказали, может, привезем, а, может, и нет, навряд ли она поддастся «чистке». В таком виде я и появилась перед ним. Испугался: «Батюшки, что с тобой?» А я все-таки ухитрялась варить бульон. Ставила кипятильник в стеклянную банку. Туда бросала кусочки курицы. Маленькие-маленькие. Потом кто-то отдал мне свою кастрюльку, кажется, уборщица или дежурная гостиницы. Кто-то – досочку, на которой я резала свежую петрушку. В больничном халате сама я не могла добраться до базара, кто-то мне эту зелень приносил. Но все бесполезно, он не мог даже пить. Проглотить сырое яйцо. А мне хотелось достать что-нибудь вкусненькое! Будто это могло помочь. Добежала до почты: «Девочки, – прошу, – мне надо срочно позвонить моим родителям в Ивано-Франковск. У меня здесь умирает муж». Почему-то они сразу догадались, откуда я и кто мой муж, моментально соединили. Мой отец, сестра и брат в тот же день вылетели ко мне в Москву. Они привезли мои вещи. Деньги.
В книге три основных главы, каждая из которых разбита на монологи. Все эти монологи, – результат интервью автора с простыми людьми, которые выжили после аварии в Чернобыле. Каждый монолог раскрывает переживания людей, их взгляды на современную политику и способы решения проблемы, их непонимание произошедшего, их совершенную безграмотность в вопросах радиации. Никто не осознавал катастрофы, – поэтому катастрофа получилась еще более масштабной и губительной.
Забытый герой Чернобыля
Профессор Киндзельский выбрал иной метод лечения: внутривенно вводил в кровь стволовые клетки. В течение нескольких суток они выполняли функции костного мозга, затем умирали и выводились из организма. А тем временем собственный костный мозг больного отдыхал, выходил из криза, и человек постепенно выздоравливал.
*Фото сделано в 1986 году в Киеве в Национальном институте рака. Пациенты, получившие очень большие дозы облучения на ЧАЭС, сфотографировались с лечившими их медиками. Крайний слева во втором ряду — профессор Леонид Киндзельский
6ая Больница На Щукинской Где Лечили Чернобыльцев
Я попросил его рассказать про ту ночь 26 апреля 1986 года. Он сказал, что ему запретили говорить о технике. Только через первый отдел. Я сказал, что о технике все знаю, даже больше, чем он. Нужны подробности о людях.
И потому самый главный урок Чернобыля — это еще более обостренное ощущение зыбкости человеческой жизни, ее уязвимости. Всемогущество и бессилие человека продемонстрировал Чернобыль. И предостерег: не упивайся своим могуществом, человек, не шути с ним, не ищи в нем суетных благ, утех, блеска славы. Пристальней и все ответственней вглядывайся в себя и в созданное тобой. Ибо ты причина, но ты и следствие. Бесконечная череда счастливых и трудных лет в будущем. Для него все созданное тобой. И тем горше смерти и увечья Чернобыля. В конечном счете это мучает больше всего, те, рассеченные радиацией нити хромосом, убитые или изуродованные гены. Они уже ушли в будущее. Ушли, ушли. Люди еще встретятся с ними. И это самый страшный урок Чернобыля.
Я еще не знала, как я его любила
Дороги не помню… Дорога опять выпала из памяти… В Москве у первого милиционера спросили, в какой больнице лежат чернобыльские пожарники, и он нам сказал, я даже удивилась, потому что нас пугали: государственная тайна, совершенно секретно.
В семь часов мне передали, что он в больнице. Я побежала, но вокруг больницы уже стояла кольцом милиция, никого не пускали. Одни машины «Скорой помощи» заезжали. Милиционеры кричали: машины зашкаливают, не приближайтесь. Не одна я, все жены прибежали, все, у кого мужья в эту ночь оказались на станции. Я бросилась искать свою знакомую, она работала врачом в этой больнице. Схватила ее за халат, когда она выходила из машины:
6ая Больница На Щукинской Где Лечили Чернобыльцев
Девушки, в сообществе очень много вопросов о здоровье родственников, пап-мам, бабушек, тётушек. Очень надеюсь поэтому, что мой вопрос пропустят. Хочется получить совет от настоящих живых людей, которых тут множество. Но ссылки на известные вам профильные сообщества тоже ценны.
leggie
2008-09-24 19:53:00 (ссылка)
а он инвалид войны, но сам не военный?
просто есть же система именно госпиталей — и стоит копать в ту сторону
опять же, по поводу обследований — в районе окт. поля есть оч. неплохая военная поликлиника
Как умирал ликвидатор аварии на Чернобыльской АЭС: монолог вдовы
Другие жены тоже приезжали, но их уже не пустили. Были со мной их мамы… Мама Володи Правика все время просила Бога: «Возьми лучше меня». Американский профессор, доктор Гейл… Это он делал операцию по пересадке костного мозга… Утешал меня: надежда есть, маленькая, но есть. Такой могучий организм, такой сильный парень! Вызвали всех его родственников. Две сестры приехали из Беларуси, брат из Ленинграда, там служил. Младшая Наташа, ей было четырнадцать лет, очень плакала и боялась. Но ее костный мозг подошел лучше всех… (Замолкает.) Я уже могу об этом рассказывать… Раньше не могла… Я десять лет молчала… Десять лет. (Замолкает.)
Не помню дороги… Будто очнулась, когда увидела его мать: «Мама, Вася в Москве! Увезли специальным самолетом!» Но мы досадили огород (а через неделю деревню эвакуируют!) Кто знал? Кто тогда это знал? К вечеру у меня открылась рвота. Я — на шестом месяце беременности. Мне так плохо… Ночью снится, что он меня зовет, пока он был жив, звал меня во сне: «Люся! Люсенька!»
6ая Больница На Щукинской Где Лечили Чернобыльцев
31 год назад произошла катастрофа, навсегда изменившая наш мир. Взрыв на 4 блоке Чернобыльской АЭС жестоко и доходчего объяснил человеку, что он — не король природы, показал, какой неотвратимой может быть вырвавшаяся на волю стихия.
Показать полностью… Сегодня, в этот памятный день, давайте вспомним тех людей, которые самоотверженно жертвовали собой, чтоб «мирный» атом не вошел в каждый дом Европы, а мы с вами могли не опасаясь выходить на улицу без дозиметра. Вспомним тех людей, чьи судьбы были покалечены той роковой ночью, тех кто лишился родного дома, родной деревни, родного города, тех, кто потерял близких, здоровье или даже жизнь.
Очень хорошо, что Вы помните те ужасные события и храните в сердцах благодарность ликвидаторам, которые самоотверженно жертвовали собой в борьбе с атомной стихией. Жертвовали и победили. Наша память и благодарность — самое ценное, самое важное, что мы можем дать.
Герои Чернобыля
«Я не знаю, о чем рассказывать. О смерти или о любви? Или это одно и
то же. О чем?
. Мы недавно поженились. Еще ходили по улице и держались за руки,
даже если в магазин шли. Я говорила ему: «Я тебя люблю». Но я еще не
знала, как я его любила. Не представляла. Жили мы в общежитии пожарной
части, где он служил. На втором этаже. И там еще три молодые семьи, на всех
одна кухня. А внизу, на первом этаже стояли машины. Красные пожарные машины.
Это была его служба. Всегда я в курсе: где он, что с ним? Среди ночи слышу
какой-то шум. Выглянула в окно. Он увидел меня: «Закрой форточки и ложись
спать. На станции пожар. Я скоро буду».
Самого взрыва я не видела. Только пламя. Все, словно светилось. Все
небо. Высокое пламя. Копоть. Жар страшный. А его все нет и нет. Копоть от
того, что битум горел, крыша станции была залита битумом. Ходили, потом
вспоминал, как по смоле. Сбивали пламя. Сбрасывали горящий графит ногами.
Уехали они без брезентовых костюмов, как были в одних рубашках, так и
уехали. Их не предупредили, их вызвали на обыкновенный пожар.
Четыре часа. Пять часов. Шесть. В шесть мы с ним собирались ехать
к его родителям. Сажать картошку. От города Припять до деревни Сперижье, где
жили его родители, сорок километров. Сеять, пахать. Его любимые работы.
Мать часто вспоминала, как не хотели они с отцом отпускать его в город, даже
новый дом построили. Забрали в армию. Служил в Москве в пожарных войсках, и
когда вернулся: только в пожарники! Ничего другого не признавал. (Молчит.)
Иногда будто слышу его голос. Живой. Даже фотографии так на меня не
действуют, как голос. Но он никогда меня не зовет. И во сне. Это я его
зову.
Семь часов. В семь часов мне передали, что он в больнице. Я побежала,
но вокруг больницы уже стояла кольцом милиция, никого не пускали. Одни
машины «Скорой помощи» заезжали. Милиционеры кричали: машины зашкаливают, не
приближайтесь. Не одна я, все жены прибежали, все, у кого мужья в эту ночь
оказались на станции. Я бросилась искать свою знакомую, она работала врачом
в этой больнице. Схватила ее за халат, когда она выходила из машины:
«Пропусти меня!» — «Не могу! С ним плохо. С ними со всеми плохо». Держу ее:
«Только посмотреть». «Ладно, — говорит, — тогда бежим. На
пятнадцать-двадцать минут». Я увидела его. Отекший весь, опухший. Глаз
почти нет. «Надо молока. Много молока! — сказала мне знакомая. — Чтобы они
выпили хотя бы по три литра». — «Но он не пьет молоко». — «Сейчас будет
пить». Многие врачи, медсестры, особенно санитарки этой больницы через
какое-то время заболеют. Умрут. Но никто тогда этого не знал.
В десять утра умер оператор Шишенок. Он умер первым. В первый
день. Мы узнали, что под развалинами остался второй — Валера Ходемчук. Так
его и не достали. Забетонировали. Но мы еще не знали, что они все —
первые.
Спрашиваю: «Васенька, что делать?» — «Уезжай отсюда! Уезжай! У тебя
будет ребенок». А я — беременная. Но как я его оставлю? Просит: «Уезжай!
Спасай ребенка!» — «Сначала я должна принести тебе молоко, а потом решим».
Прибегает моя подруга Таня Кибенок. Ее муж в этой же палате. С ней
ее отец, он на машине. Мы садимся и едем в ближайшую деревню за молоком.
Где-то три километра за городом. Покупаем много трехлитровых банок с
молоком. Шесть — чтобы хватило на всех. Но от молока их страшно рвало.
Все время теряли сознание, им ставили капельницы. Врачи почему-то твердили,
что они отравились газами, никто не говорил о радиации. А город заполнился
военной техникой, перекрыли все дороги. Перестали ходить электрички,
поезда. Мыли улицы каким-то белым порошком. Я волновалась, как же мне
завтра добраться в деревню, чтобы купить ему парного молока? Никто не
говорил о радиации. Только военные ходили в респираторах. Горожане несли
хлеб из магазинов, открытые кульки с булочками. Пирожные лежали на
лотках.
Вечером в больницу не пропустили. Море людей вокруг. Я стояла
напротив его окна, он подошел и что-то мне кричал. Так отчаянно! В толпе
кто-то расслышал: их увозят ночью в Москву. Жены сбились все в одну кучу.
Решили: поедем с ними. Пустите нас к нашим мужьям! Не имеете права! Бились,
царапались. Солдаты, уже стояли солдаты, нас отталкивали. Тогда вышел врач и
подтвердил, что они полетят на самолете в Москву, но нам нужно принести им
одежду, — та, в которой они были на станции, сгорела. Автобусы уже не
ходили, и мы бегом через весь город. Прибежали с сумками, а самолет уже
улетел. Нас специально обманули. Чтобы мы не кричали, не плакали.
Ночь. По одну сторону улицы автобусы, сотни автобусов (уже готовили
город к эвакуации), а по другую сторону — сотни пожарных машин. Пригнали
отовсюду. Вся улица в белой пене. Мы по ней идем. Ругаемся и плачем.
По радио объявили, что, возможно, город эвакуируют на три-пять дней,
возьмите с собой теплые вещи и спортивные костюмы, будете жить в лесах. В
палатках. Люди даже обрадовались: на природу! Встретим там Первое мая.
Необычно. Готовили в дорогу шашлыки. Брали с собой гитары, магнитофоны.
Плакали только те, чьи мужья пострадали.
Не помню дороги. Будто очнулась, когда увидела его мать: «Мама, Вася
в Москве! Увезли специальным самолетом!» Но мы досадили огород (а через
неделю деревню эвакуируют!) Кто знал? Кто тогда это знал? К вечеру у меня
открылась рвота. Я — на шестом месяце беременности. Мне так плохо. Ночью
сню, что он меня зовет, пока он был жив, звал меня во сне: «Люся! Люсенька!»
А когда умер, ни разу не позвал. Ни разу. (Плачет.) Встаю я утром с
мыслью, что поеду в Москву. Сама. «Куда ты такая?» — плачет мать. Собрали
в дорогу и отца. Он снял со сберкнижки деньги, которые у них были. Все
деньги.
Дороги не помню. Дорога опять выпала из памяти. В Москве у первого
милиционера спросили, в какой больнице лежат чернобыльские пожарники, и он
нам сказал, я даже удивилась, потому что нас пугали: государственная тайна,
совершенно секретно.
Шестая больница — на «Щукинской».
. В Киеве мне дали квартиру. В большом доме, где теперь живут все, кто
с атомной станции. Квартира большая, двухкомнатная, о какой мы с Васей
мечтали. А я сходила в ней с ума! В каждом углу, куда ни гляну — везде он.
Начала ремонт, лишь бы не сидеть, лишь бы забыться. И так два года. Сню
сон. Мы идем с ним, а он идет босиком. «Почему ты всегда необутый?» —
«Да потому, что у меня ничего нет». Пошла в церковь. Батюшка меня научил:
«Надо купить тапочки большого размера и положить кому-нибудь в гроб.
Написать записку — что это ему». Я так и сделала. Приехала в Москву и
сразу — в церковь. В Москве я к нему ближе. Он там лежит, на Митинском
кладбище. Рассказываю служителю, что так и так, мне надо тапочки передать.
Спрашивает: «А ведомо тебе, как это делать надо?» Еще раз объяснил. Как
раз внесли отпевать дедушку старого. Я подхожу к гробу, поднимаю накидочку и
кладу туда тапочки. «А записку ты написала?» — «Да, написала, но не указала,
на каком кладбище он лежит». — «Там они все в одном мире. Найдут его».
У меня никакого желания к жизни не было. Ночью стою у окна, смотрю на
небо: «Васенька, что мне делать? Я не хочу без тебя жить». Днем иду мимо
детского садика, стану и стою. Глядела бы и глядела на детей. Я сходила
с ума! И стала ночью просить: «Васенька, я рожу ребенка. Я уже боюсь быть
одна. Не выдержу дальше. Васенька!!» А в другой раз так попрошу: «Васенька,
мне не надо мужчины. Лучше тебя для меня нет. Я хочу ребеночка».
Мне было двадцать пять лет.
Я нашла мужчину. Я все ему открыла. Всю правду — что у меня одна
любовь, на всю жизнь. Я все ему открыла. Мы встречались, но я никогда
его в дом к себе не звала, в дом не могла. Там — Вася.
Работала я кондитером. Леплю торт, а слезы катятся. Я не плачу, а
слезы катятся. Единственное, о чем девочек просила: «Не жалейте меня.
Будете жалеть, я уйду». Я хотела быть, как все.
Принесли мне Васин орден. Красного цвета. Я смотреть на него долго
не могла. Слезы катятся.
. Родила мальчика. Андрей. Андрейка. Подруги останавливали: «Тебе
нельзя рожать», и врачи пугали: «Ваш организм не выдержит». Потом. Потом
они сказали, что он будет без ручки. Без правой ручки. Аппарат
показывал. «Ну, и что? — думала я. — Научу писать его левой ручкой». А
родился нормальный. красивый мальчик. Учится уже в школе, учится на одни
пятерки. Теперь у меня есть кто-то, кем я дышу и живу. Свет в моей жизни. Он
прекрасно все понимает: «Мамочка, если я уеду к бабушке, на два дня, ты
дышать сможешь?» Не смогу! Боюсь на день с ним разлучиться. Мы шли по
улице. И я, чувствую, падаю. Тогда меня разбил первый инсульт. Там, на
улице. «Мамочка, тебе водички дать». — «Нет, ты стой возле меня. Никуда не
уходи». И хватанула его за руку. Дальше не помню. Открыла глаза в
больнице. Но так его хватанула, что врачи еле разжали мои пальцы. У него
рука долго была синяя. Теперь выходим из дома: «Мамочка, только не хватай
меня за руку. Я никуда от тебя не уйду». Он тоже болеет: две недели в школе,
две дома с врачом. Вот так и живем. Боимся друг за друга. А в каждом углу
Вася. Его фотографии. Ночью с ним говорю и говорю. Бывает, меня во сне
попросит: «Покажи нашего ребеночка». Мы с Андрейкой приходим. А он
приводит за руку дочку. Всегда с дочкой. Играет только с ней.
Так я и живу. Живу одновременно в реальном и нереальном мире. Не
знаю, где мне лучше. (Встает. Подходит к окну). Нас тут много. Целая
улица, ее так и называют — чернобыльская. Всю свою жизнь эти люди на станции
проработали. Многие до сих пор ездят туда на вахту, теперь станцию
обслуживают вахтовым методом. Никто там не живет. У них тяжелые заболевания,
инвалидности, но работу свою не бросают, боятся даже подумать о том, что
реактор остановят. Где и кому они сегодня нужны в другом месте? Часто
умирают. Умирают мгновенно. Они умирают на ходу — шел и упал, уснул и не
проснулся. Нес медсестре цветы и остановилось сердце. Они умирают, но их
никто по-настоящему не расспросил. О том, что мы пережили. Что видели. О
смерти люди не хотят слушать. О страшном.
Но я вам рассказывала о любви. Как я любила. «
6ая Больница На Щукинской Где Лечили Чернобыльцев
Я помню сон… Приходит ко мне моя умершая бабушка, в той одежде, в которой мы ее похоронили. И наряжает елку. «Бабушка, почему у нас елка? Ведь сейчас лето?» – «Так надо. Скоро твой Васенька ко мне придет». А он вырос среди леса. Я помню сон. – Вася приходит в белом и зовет Наташу. Нашу девочку, которую я еще не родила. Уже она большая. Подросла. Он подбрасывает ее под потолок, и они смеются… А я смотрю на них и думаю, что счастье – это так просто. Я сню… Мы бродим с ним по воде. Долго-долго идем… Просил, наверное, чтобы я не плакала… Давал знак. Оттуда… Сверху…
(Затихает надолго.)
Не помню дороги… Будто очнулась, когда увидела его мать: «Мама, Вася в Москве! Увезли специальным самолетом!» Но мы досадили огород (а через неделю деревню эвакуируют!) Кто знал? Кто тогда это знал? К вечеру у меня открылась рвота. Я – на шестом месяце беременности. Мне так плохо… Ночью сню, что он меня зовет, пока он был жив, звал меня во сне: «Люся! Люсенька!» А когда умер, ни разу не позвал. Ни разу… (Плачет.) Встаю я утром с мыслью, что поеду в Москву. Сама… «Куда ты такая?» – плачет мать. Собрали в дорогу и отца. Он снял со сберкнижки деньги, которые у них были. Все деньги.
Дороги не помню… Дорога опять выпала из памяти… В Москве у первого милиционера спросили, в какой больнице лежат чернобыльские пожарники, и он нам сказал, я даже удивилась, потому что нас пугали: государственная тайна, совершенно секретно.
Шестая больница – на «Щукинской»…
В эту больницу, специальная радиологическая больница, без пропусков не пускали. Я дала деньги вахтеру, и тогда она говорит: «Иди». Кого-то опять просила, молила… И вот сижу в кабинете у заведующей радиологическим отделением – Ангелины Васильевны Гуськовой. Тогда я еще не знала, как ее зовут, ничего не запоминала… Я знала только, что должна увидеть его…
Она сразу меня спросила:
– У вас есть дети?
Как я признаюсь?! И уже понимаю, что надо скрыть мою беременность. Не пустит к нему! Хорошо, что я худенькая, ничего по мне незаметно. – Есть. – Отвечаю.
– Сколько?
Думаю: «Надо сказать, что двое. Если один – все равно не пустит».
– Мальчик и девочка.
– Раз двое, то рожать, видно, больше не придется. Теперь слушай: центральная нервная система поражена полностью, костный мозг поражен полностью…
«Ну, ладно, – думаю, – станет немножко нервным». – Еще слушай: если заплачешь – я тебя сразу отправлю. Обниматься и целоваться нельзя. Близко не подходить. Даю полчаса. Но я знала, что уже отсюда не уйду. Если уйду, то с ним. Поклялась себе!
Захожу… Они сидят на кровати, играют в карты и смеются.
– Вася! – кричат ему.
Поворачивается:
– О, братцы, я пропал! И здесь нашла!
Смешной такой, пижама на нем сорок восьмого размера, а у него – пятьдесят второй. Короткие рукава, короткие штанишки. Но опухоль с лица уже сошла… Им вливали какой-то раствор…
– А чего это ты вдруг пропал? – Спрашиваю.
И он хочет меня обнять.
– Сиди-сиди, – не пускает его ко мне врач. – Нечего тут обниматься. Как-то мы это в шутку превратили. И тут уже все сбежались, и из других палат тоже. Все наши. Из Припяти. Их же двадцать восемь человек самолетом привезли. Что там? Что там у нас в городе. Я отвечаю, что началась эвакуация, весь город увозят на три или пять дней. Ребята молчат, а было там две женщины, одна из них, на проходной в день аварии дежурила, и она заплакала:
– Боже мой! Там мои дети. Что с ними?
Мне хотелось побыть с ним вдвоем, ну, пусть бы одну минуточку. Ребята это почувствовали, и каждый придумал какую-то причину, и они вышли в коридор. Тогда я обняла его и поцеловала. Он отодвинулся:
– Не садись рядом. Возьми стульчик.
– Да, глупости все это, – махнула я рукой. – А ты видел, где произошел взрыв? Что там? Вы ведь первые туда попали…
– Скорее всего, это вредительство. Кто-то специально устроил. Все наши ребята такого мнения.
Тогда так говорили. Думали.
Источник: https://jurist-161.ru/strahovoe-pravo/6aya-bolnitsa-na-shhukinskoj-gde-lechili-chernobyltsev
Чернобыльцы Больница Щукинская
Список рекомендованных медицинских организаций:
- ГБУЗ «Городская клиническая больница им. С.П. Боткина ДЗМ»;
- ГБУЗ «Городская клиническая больница № 1 им. Н.И. Пирогова ДЗМ»;
- ГБУЗ «Городская клиническая больница № 4 ДЗМ»;
- ГБУЗ «Городская клиническая больница имени В.М. Буянова ДЗМ»;
- ГБУЗ «Городская клиническая больница № 15 им. О.М. Филатова ДЗМ»;
- ГБУЗ «Городская клиническая больница № 5 ДЗМ»;
- ГБУЗ «Городская клиническая больница № 31 ДЗМ»;
- ГБУЗ «Городская клиническая больница № 51 ДЗМ»;
- ГБУЗ «Городская клиническая больница № 57 ДЗМ»;
- ГАУЗ «Московская городская онкологическая больница № 62 ДЗМ»;
- ГБУЗ «Городская клиническая больница № 81 ДЗМ»;
- ГБУЗ «Морозовская детская городская клиническая больница ДЗМ»;
- ГБУЗ «Центр планирования семьи и репродукции ДЗМ»;
- ГБУЗ «Научно-исследовательский институт скорой помощи им. Н.В. Склифосовского ДЗМ»;
- ГБУЗ «Инфекционная клиническая больница № 1 ДЗМ»;
- Филиал № 3 ГАУЗ «Многопрофильная клиника медицинской реабилитации» Московский научно-практический центр медицинской реабилитации, восстановительной и спортивной медицины ДЗМ»;
- ГБУЗ «Челюстно-лицевой госпиталь для ветеранов войн ДЗМ»;
- * ГБУЗ «Госпиталь для ветеранов войн № 1 ДЗМ»;
- * ГБУЗ «Госпиталь для ветеранов войн № 2 ДЗМ»;
- * ГБУЗ «Госпиталь для ветеранов войн № 3 ДЗМ».
Направление пациентов на госпитализацию в указанные медицинские организации осуществляется в соответствии с существующим территориальным раскреплением.
Перечень категорий граждан, подвергшихся воздействию радиации и членов их семей, проживающих в городе Москве:
- Участники ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС
- Участники ликвидации последствий аварии на ПО «Маяк» 1957-1962 гг. и сброса радиоактивных отходов в реку Теча в 1949-1962 гг.
- Участники испытаний ядерного оружия на Семипалатинском и других полигонах.
- Ветераны подразделений особого риска.
- Граждане, эвакуированные из зоны воздействия с территорий, подвергшихся радиационному воздействию (из зоны отчуждения и из зоны отселения) и переселённые с территорий подвергшихся радиационному загрязнению.
- Граждане, выехавшие добровольно с радиационно-загрязненных территорий — зоны отселения и из зоны с правом на отселение.
- Дети первого, второго и третьего поколений, рождённые от лиц, принимавших участие в ликвидации последствий аварии (от ликвидаторов), эвакуированных из зоны воздействия или выехавших добровольно из зоны воздействия.
- Вдовы участников ликвидации последствий радиационных аварий и ветеранов подразделений особого риска.
- Супруги граждан, получивших или перенесших лучевую болезнь и другие заболевания, связанные с радиационным воздействием, инвалидов вследствие радиационного воздействия, участников ликвидации последствий радиационных аварий и ветеранов подразделений особого риска.
Источник: https://mosgorzdrav.ru/ru-RU/health/default/card/36.html
Неудобные тайны Чернобыля: Все, кого лечили в Москве — умерли. Все, попавшие в киевскую клинику- выжили. Благодаря одному упрямому человеку
Давно не интересно смотреть противоречивые «свидетельства первоочередных очевидцев», оформленные в модные ютуб-программы с трагическими музыкальными перебивками.
Одно и то же. «…В результате опасного эксперимента и необдуманных действий зам главного инженера Дятлова…», написала на своей странице в ФБ Лала Тарапакина.
«Мне интересны документальные свидетельства и очевидцы неочевидных эшелонов, те, чьи реплики никогда не войдут в модные документалки.
Обожаю разматывать клубки и сопоставлять истории. Например, старенькое забытое интервью с Анной Губаревой, онкологом Киевского института радиологии и онкологии, принимавшей первых ликвидаторов, завело меня в тьмутаракань поисковых запросов и многочисленных свидетельств.
Известно, что первых ликвидаторов из пожарного караула Правика, облученных особенно сильно, доставили на самолете в Москву, в 6-ю клиническую больницу.
Малоизвестно, что мест в Москве хватило не всем.
13 пожарным повезло — они могли получить инновационное лечение от американского доктора Гейла, вызвавшегося спасать героев Чернобыля по своей новой прогрессивной методике.
11 пожарным повезло меньше — их привезли в киевский институт радиологии и онкологии, к главному радиологу Украины, Леониду Киндзельскому.
Острая лучевая болезнь — это медленная мучительная смерть, когда в течение короткого периода времени умирают клетки крови, затем внутренние органы и т.д.
Москва пошла по пути метода Гейла: иностранные доктора в те времена были в особенном почете.
Метод Гейла заключался в пересадке костного мозга: ребятам находили совместимого донора, «убивали» собственный костный мозг, а потом ждали, когда приживется донорский и приживется ли.
Леонид Киндзельский был мужик с характером. Несмотря на настоятельные рекомендации московских коллег, он открыто отказался использовать этот метод: профессора смутило, что лечение острой лучевой болезни полностью совпадает с лечением острого лейкоза после лучевой терапии.
В 1986 году киевские радиологи не могли вступать в открытые конфликты с московскими, преимущество всегда было у московских.
Но Киндзельский все равно делал свое — диагностировав, помимо гамма-облучения, еще альфа и бета, он применил диаметрально иной метод лечения:
Подсаживал донорский костный мозг внутривенно, НЕ убивая собственный костный мозг ребят.
Таким образом, пока процесс подсадки — запуска — отторжения донорского костного мозга проходил свой цикл, собственная система кровообразования получала передышку и начинала работать сама.
Помимо этого ключевого отличия в лечении, было еще одно.
По воспоминаниям Анны Губаревой, киевского онколога, участвовавшей в ликвидации:
«…Мы их мыли. Не как в Москве, только в душе, а мыли их внутривенно, сутками, вымывая и абсорбируя из их крови всё, что было возможно вымыть и абсорбировать»..
А в это время в Москве 13 пожарников от 23 до 30 лет ждали приезда доктора Гейла в мучительном наркотическом сне: острая лучевая болезнь — это разложение заживо.
***
Информация, которая долгое время была под грифом «секретно»:
— Из 13ти московских пациентов, пожарников смены Правика, уже до 16 мая умерли 11.
— Из 11ти пожарников той же смены, но лечившихся у Киндзельского, живы остались все.
Официально сообщалось так:
«Киевские пациенты получили гораздо меньшие дозы облучения».
Это была, разумеется, неправда: все пациенты были из одной и той же первой пожарной смены, героического «караула Правика»
***
Много лет спустя методика доктора Гейла была признала ошибочной и — позже — преступной: в США его ждал скандал на уровне Конгресса, а в СССР наконец выяснили, что он — просто военный врач без медицинского образования, ставивший эксперименты на людях.
В интернете можно найти много его фотографий и материалов о нем.
Леонид Киндзельский стал тихим героем, о нем практически никогда не писали.
Через его клинику в 1986 году прошли тысячи пациентов, не выжил только один — ликвидатор с летальной дозой облучения, поступивший на 6-е сутки после заражения — Саша Леличенко.
Если бы не он, не исключено, что взорвался бы не только четвертый энергоблок, но и вся станция. Под каждым блоком находится гидролизная станция, вырабатывающая водород для охлаждения турбогенератора генератора.
После взрыва Саша спустился под энергоблок и удалил водород из охлаждающей рубашки генератора.
Леличенко — один из героев Чернобыля, совершивший, считаю, величайший подвиг. Он получил чудовищную дозу облучения и вскоре умер.
Естественно, профессор Киндзельский не смог бы отстоять свое лечение отличное от московского, если бы его не поддерживали коллеги, когда по телефону требовали «лечить, как доктор Гейл».
Кроме академика Ерусалимского, сохранились имена, названные в разное время Леонидом Петровичем.
Вот они: медсестры А. Пашковская и И. Берестнева, кандидат медицинских наук С. Сивкович, заместитель главврача М. Бондарь, заведующая отделением Н. Тамилина, директор института А. Позмогов и замдиректора В. Ганул…
Киндзельский говорил, что поддерживал его и тогдашний министр здравоохранения Украины А. Романенко. Кстати, Леонид Петрович утверждал, что министру тогда не дали провести йодистую профилактику…
Умер Киндзельский в 1999 году, в возрасте 68 лет.
Каждый год, в день его смерти, 19 апреля, у могилы собираются выжившие чернобыльские ликвидаторы и говорят ему —
Источник: https://www.vatra.net.ua/neudobnye-tajny-chernobylya-vse-kogo-lechili-v-moskve-umerli-vse-popavshie-v-kievskuyu-kliniku-vyzhili-blagodarya-odnomu-upryamomu-cheloveku/